humus | Entries tagged with искусство

Альбом показывает популярность района «красных фонарей» Ёсивара в Эдо в 1770-х и 1780-х годах. В альбоме изображены реальные куртизанки, каждая из которых написала одно из стихотворений, приведенных в данном издании.

15321604795b52e9df2caab_1065_doucet_4est461_000003

1.
( +10 )

( прошлые выпуски )

51. 1935. Вид с воздуха на остров Сегуин, Париж
( +33 )

Сейчас бы авторов уже засудили "за расизм и негров".

1.
( +50 )

Джордж Доу. Военная галерея 1812 года
Джордж Доу. Военная галерея 1812 года. Часть 2
Джордж Доу. Военная галерея 1812 года. Часть 3

1. Каблуков, Владимир Иванович
( +35 )

Джордж Доу. Военная галерея 1812 года. Часть 1
Джордж Доу. Военная галерея 1812 года. Часть 2

1. Давыдов, Денис Васильевич
( +44 )

Джордж Доу. Военная галерея 1812 года. Часть 1

1. Вадбольский, Иван Михайлович
( +43 )

1. Александр I
( +33 )

Осенью 1908 года в Милане случилась судьбоносная автомобильная авария. Пытаясь объехать двух занявших проезжую часть велосипедистов и не справившись с управлением своего Bugatti, поэт и миллионер Филиппо Томмазо Маринетти оказался в грязной сточной канаве.
Через пару часов, в автомастерской, наблюдая, как автомеханик приводит в чувства его «железную акулу», Маринетти испытал нечто вроде просветления. Вернувшись на свою лакшери-виллу, он тут же набросал текст, который стал первым программным документом общественно-артистического движения под названием «футуризм».
Маринетти отослал первый «Манифест футуризма» в Париж, своему приятелю из влиятельной французской газеты Le Figaro. 20 февраля 1909 года манифест был опубликован в Le Figaro на первой полосе. В том же году Маринетти исполнилось 33 года.
Кроме Парижа, он нигде больше и не мог рассчитывать на адекватное восприятие своих революционных футуристических деклараций. Ведь в Италии, где великое прошлое возведено в ранг общенационального культа, где половина населения буквально кормится культурным наследием, где целые города превращены в музеи, где в угоду туристам взлелеяны вымирающие обычаи вроде карнавалов и прогулок на гондолах, — в такой стране могли и на части разорвать того, кто дерзнул бы выкрикнуть:
«Мы учреждаем сегодня футуризм, потому что хотим освободить нашу землю от зловонной гангрены профессоров, археологов, краснобаев и антикваров. Слишком долго Италия была страной старьёвщиков. Мы намереваемся освободить её от бесчисленных музеев, которые, словно множество кладбищ, покрывают её».
Вирус футуризма сделал крюк и вернулся в Италию в некоторой степени окультуренным. Определённый амортизирующий эффект это возымело, но всё равно манифест, по выражению самого Маринетти, «бешеной пулей просвистел над всей литературой».
«Пусть же они придут, весёлые поджигатели с испачканными сажей пальцами! Вот они! Вот они!.. Давайте же, поджигайте библиотечные полки! Поверните каналы, чтобы они затопили музеи!.. Какой восторг видеть, как плывут, покачиваясь, знаменитые старые полотна, потерявшие цвет и расползшиеся!.. Берите кирки, топоры и молотки и крушите, крушите без жалости седые почтенные города!»
Любая драка, любая война, по Маринетти, есть признак здоровья. «Мы будем восхвалять войну — единственную гигиену мира, милитаризм, патриотизм, разрушительные действия освободителей, прекрасные идеи, за которые не жалко умереть», — писал он в «Манифесте».
С войны началось его восхождение. С агрессии и неприятия публикой. И это было закономерно для поэта, который считал, что «искусство, по существу, не может быть ничем иным, кроме как насилием, жестокостью и несправедливостью».
В 1911 году с началом итало-турецкой войны Маринетти едет на фронт, в Ливию. Работает там корреспондентом французской газеты (впоследствии его военные репортажи будут собраны и опубликованы в книжке под названием «Битва при Триполи»).
Футуристы прославляют отечественный милитаризм и яростно выступают за войну с Австрией с целью достижения Италией полного господства в бассейне Адриатического моря. Футуристические журналы приобретают всё более отчётливый политический окрас.
После войны политический футуризм оформляется в полноценную организацию — «Политическую партию футуристов» (с Маринетти во главе). А вскоре Маринетти вступает в фашистскую партию. Он переехал из Милана в Рим, чтобы быть поближе к эпицентру событий, а в 1922 году, после прихода Муссолини к власти, посвятил ему статью «Итальянская империя — в кулаке лучшего, наиспособнейшего из итальянцев!». А в 1929 году принял предложение Муссолини войти в состав Академии наук, хотя всем сердцем презирал академиков.
источник текста

1. 1914. Встреча Маринетти (Х) на Александровском вокзале
( +49 )

В середине июня 1781 года по обоюдному согласию императрицы Екатерины с Павлом Петровичем и Марией Федоровной было решено, что их Высочества отправятся в путешествие по Европе в соответствии с планом, начертанным императрицей. Отъезд был намечен лишь на сентябрь в связи с привитием оспы сыновьям Александру и Константину. Было решено, что путешествовать по Европе они будут инкогнито как граф и графиня Северные, так было принято для лиц царствующих домов Европы.

Продолжавшееся с 19 сентября 1781 по 20 ноября 1782 года путешествие графа и графини Северных, сопровождаемых небольшой свитой из 12 человек, прошло из Санкт-Петербурга через Польшу и Австрию до Вены, с длительным пребыванием в Италии и Франции, посещением знаменитых замков в долине Луары, через Бельгию и Голландию в герцогство Вюртембергское, где у родителей Марии Федоровны в Монбельяре, расположенном в 40 милях от Базеля, они отдыхали в течение месяца перед возвращением домой.
В Венецианскую республику путешественники прибыли 18 января 1782 года, в самый разгар развлечений знаменитого венецианского карнавала, который начинался с Рождества и длился до конца Масленицы. Великий князь Павел, Мария Федоровна и вся их свита с большой радостью облачались в непременные атрибуты венецианского карнавала: бауты — черные накидки, скрывающие волосы, шляпы-треуголки и белые маски (тоже бауты), скрывающие верхнюю часть лица. Последним штрихом костюма был длинный темный плащ — табарро. Маски и карнавальные костюмы совсем не привлекали к ним внимания, и это вечное инкогнито особенно нравилось великому князю. Привезенные из России шубы и меховые накидки не подходили для теплой и влажной Венеции, и чаще всего они их оставляли в гостинице или ходили нараспашку. Если путешественники уставали или поднявшийся с Адриатики ветер напоминал им о зиме, то они спешили согреться горячим шоколадом. Из сохранившихся кафе того времени на площади Сан-Марко в арках здания Новых Прокураций осталось кафе «Флориан».
Венецианскую неделю великокняжеская чета провела почти без сна, побывали во всех знаменитых палаццо, соборах и монастырях, наслаждались праздниками, на которых, казалось, веселилась «вся Венеция». 22 января 1782 года в честь высоких гостей были даны бал и торжественный ужин в театре Сан-Бенедетто.
Специально для Павла Петровича и Марии Федоровны на площади Сан-Марко было устроено грандиозное представление с костюмированным карнавалом и торжественной процессией из пяти колесниц-аллегорий, украшенных разнообразными символами.
На площади построили временный амфитеатр. В финале представления, 24 января 1782 года, амфитеатр, колесницы, триумфальная арка, дворец и собор Сан-Марко озарились иллюминацией. Затем был пущен фейерверк, огни которого крутились по всему фасаду триумфальной арки и озаряли небо нед ней.
источник текста

1. Обложка
( +13 )

1. 1830-1840-е. Симонов монастырь
( +24 )

( прошлые выпуски )

1. 1945. Дети играют в снегу перед Эйфелевой башней
( +32 )

1838. Медальоны в память военных событий 1812, 1813, 1814 и 1815 годов, изобретенным графом Ф. Толстым, и выгравированные на стали, по способу Дж. Бета Н. Менцовым